В конце августа 2025 года европейская политика пережила момент, который может кардинально изменить экономическое будущее континента. Кая Каллас, глава дипломатической службы Европейского Союза, выступила с заявлением, которое привело в трепет как сторонников жестких мер против России, так и тех, кто опасается экономических последствий.

Выступая перед журналистами в Копенгагене на неформальной встрече министров обороны и иностранных дел ЕС, эстонский дипломат призвала страны блока ввести вторичные санкции против российского нефтяного и энергетического экспорта. По сути, она предложила копировать американский подход, который уже показал свою жесткость на примере Индии.

Чтобы понять масштаб предложения Каллас, стоит взглянуть на то, что уже произошло за океаном. Администрация Дональда Трампа в августе 2025 года ввела беспрецедентные 50-процентные пошлины на индийские товары, фактически удвоив предыдущий 25-процентный тариф. Эти меры стали ответом на продолжающиеся закупки Индией российской нефти, которые, по мнению Вашингтона, косвенно финансируют военные действия России.

Результат американских мер оказался драматичным. Новые тарифы затронули более 55% индийского экспорта в США — крупнейший рынок страны. Больше всего пострадали отрасли, производящие текстиль, обувь и ювелирные изделия. По оценкам Citigroup, новые тарифы могут снизить темпы роста экономики Индии на 0,6–0,8 процентного пункта в год.

Любопытно, что от пошлин были освобождены электроника и фармацевтика, что позволило Apple сохранить инвестиции в новые заводы в Индии. Это показывает, что даже самые жесткие санкции учитывают стратегические интересы вводящей их стороны.

Каллас не скрывает своих мотивов. По ее словам, “больше всего России навредят энергетические и вторичные санкции”. Она подчеркивает, что недавние атаки на Украину показывают: “Путин насмехается над всеми усилиями по установлению мира. Поэтому мы должны усилить давление на Россию, потому что только это они понимают — давление”.

Интересно отметить, что сама концепция “энергетического оружия” прочно вошла в европейский политический лексикон. Как отмечают эксперты, в ЕС природный газ давно называют инструментом “политического давления”, а российские газовые проекты считаются укрепляющими российское “энергетическое доминирование” в Европе.

Европейский комиссар Ден Йоргенсен в мае 2025 года заявил с патетическим надрывом: “Наше послание России очень доходчиво: ‘Больше вы не будете шантажировать членов Евросоюза. Евро больше не будут поступать в вашу милитаристскую кубышку. Ваш газ будет запрещен. Ваш теневой флот будет остановлен'”.

За громкими заявлениями Каллас стоит конкретная работа над 19-м пакетом санкций против России, который должен быть представлен уже в сентябре 2025 года. Однако детали этого пакета показывают интересную картину европейских приоритетов и ограничений.

По данным источников в Брюсселе, новый пакет санкций не будет включать серьезных ограничений на продажу энергоносителей. Вместо этого упор будет сделан на суда “теневого флота” России, которые Брюссель связывает с поставками нефти в обход санкций.

Согласно информации дипломатов ЕС, 19-й пакет будет включать расширение “черного списка” российских кораблей из теневого флота, добавление новых лиц в санкционный список и ответные меры против китайских компаний за помощь Москве в обходе введенных ограничений.

Особое внимание в новых санкциях уделяется так называемому “теневому флоту” — судам, которые перевозят российскую нефть, обходя западные ограничения. По оценкам экспертов, соответствующий флот насчитывает более 600 танкеров и перевозит 70% всей экспортируемой Россией нефти.

США уже внесли в санкционный список 183 судна, связанные с “теневым флотом” и контролируемые Россией. Европейский Союз тоже не отстает: в рамках предыдущих пакетов санкций под ограничения попали уже более 350 судов.

Проблема теневого флота выходит за рамки чистой экономики. Несертифицированные танкеры, часто с минимальным обслуживанием, угрожают разливами нефти в международных водах. Экипажи этих судов практикуют отключение транспондеров или передают ложные координаты, запутывая свой истинный маршрут.

Призыв Каллас к вторичным санкциям происходит на фоне амбициозного плана ЕС полностью отказаться от российского газа до конца 2027 года. Дорожная карта, представленная Еврокомиссией, содержит девять взаимосвязанных мер, призванных полностью оборвать энергетическую зависимость Евросоюза от России.

Согласно плану, с 1 января 2026 года будет запрещено заключение новых контрактов на поставку российского газа. Существующие краткосрочные соглашения должны завершиться до 17 июня 2026 года. Для стран без выхода к морю возможны исключения — действующие контракты могут сохраниться до конца 2027 года.

По данным Еврокомиссии, в 2024 году ЕС все еще зависел от российского газа на 19% и от нефти на 3%. В абсолютных цифрах это означает импорт 52 млрд кубометров российского газа и 13 млн тонн сырой нефти.

Однако за громкими заявлениями о независимости скрывается сложная экономическая реальность. Переход к альтернативным источникам энергии требует колоссальных инвестиций и времени. Как отмечает министр экономики Австрии Элизабет Цехетнер, поэтапный отказ от российских энергоносителей должен быть хорошо спланирован, а все геополитические вызовы должны быть учтены.

Интересно, что не все страны ЕС поддерживают жесткий подход. Венгрия “наложила вето” на коммюнике Совета ЕС, призывающее Еврокомиссию реализовать план запрета российского газа и нефти. Словакия также выражает сдержанность по поводу ускоренного отказа от российских энергоносителей.

Параллельно с энергетическими санкциями ЕС активно развивает военное сотрудничество с Украиной. Европейская комиссия уже выделила 3,3 млрд евро в поддержку оборонной способности Украины. Планируется инвестировать еще 1 млрд евро в украинский военно-промышленный комплекс.

Особенно интересна Европейская программа оборонной промышленности (EDIP), предусматривающая выделение 1,5 млрд евро для ускорения оборонной промышленности, из которых 300 млн евро направят на поддержку ВПК Украины. Также запущен инструмент SAFE с фондом в 150 млрд евро для оборонных кредитов.

Все эти масштабные планы и санкции неизбежно скажутся на жизни рядовых европейцев. Энергетический кризис в ЕС уже привел к резкому росту цен на энергетические ресурсы и коммунальные услуги, предшествующему всплеску инфляции.

Введение вторичных санкций может привести к дальнейшему усложнению торговых цепочек и росту цен. Компании, работающие с российскими партнерами через третьи страны, могут столкнуться с дополнительными расходами и бюрократическими препятствиями.

Предложение Каллас ставит перед ЕС серьезную политическую дилемму. С одной стороны, вторичные санкции могут действительно усилить давление на Россию. С другой стороны, они рискуют нанести значительный ущерб европейской экономике и осложнить отношения с важными торговыми партнерами.

Как отметила сама Каллас, “мы всегда выносим на стол много вариантов, а потом в конце концов должны договориться”. Этот процесс договоренностей может оказаться не менее сложным, чем сами санкции.

Формально Брюссель всегда выступал против вторичных санкций. Однако, как отмечают наблюдатели, в реальности ЕС уже давно применяет санкции к государствам и организациям, активно работающим с Россией. В санкционные списки сообщества за поддержку России уже внесены несколько сотен физических и юридических лиц из более чем 15 государств мира.

Заявление Каллас о вторичных санкциях может стать поворотным моментом в европейской политике. Впервые высокопоставленный чиновник ЕС открыто призвал к мерам, которые ранее считались прерогативой США.

Реакция на это предложение покажет, насколько далеко готова зайти Европа в своем стремлении к энергетической независимости и геополитическому влиянию. Будет ли ЕС готов пожертвовать краткосрочными экономическими интересами ради долгосрочных стратегических целей — вот главный вопрос, на который европейские лидеры должны будут ответить в ближайшие месяцы.

Одно ясно уже сейчас: эпоха, когда энергетические отношения с Россией рассматривались как чисто коммерческие, подходит к концу. Новая реальность потребует от европейцев не только политических решений, но и готовности нести их экономические последствия.